«Темнеет… Скоро ночь, сегодня можно замерзнуть… уснуть навсегда. Лап не
чувствую… О, колбасник вышел… Может мне опять даст кусочек колбасы… Дай!
Ну, дай что-то»!
- А ну брысь! Нет у меня ничего! Не прыгай, а то сейчас врежу! Фу!
«Не, не даст… Может хоть в сторожку пустит? Надо идти за ним… за ним… по
ступенькам… Вот он дверь открыл… теплом запахло,… о, колбасой!
«Забагато часу, щоб збагнути: дерева мають крила», ‒ це було давнє пророцтво, написане графіті на Великій Київській Стіні.
Уздовж стіни мчав потяг, з вікон і дверей якого сипалось лушпиння від
соняшника. Лушпиння було так багато, що від нього траплялись затори:
зупинялись трамваї і авта, усі нервували, сварились, кривились, а в
перервах лузали насіння в якості психотерапії. І ніхто не шукав причин
цих заторів.
Тихо. Что менее страшно? Убивающий покой или боль? Боль людей,
которые уже заранее считают себя обреченными. Как же не хочется
исчезать, растворяться во времени. Влага и гниль разрушают меня, зато я
им даю жизнь. Ну, хоть кому-то я могу дать жизнь, пусть убивают.
- Зачем он так со мной? Я же все делала для него, жила для
него, ела, смеялась, одевалась. А ребенок? Зачем он мне без него?
- Но я сделаю… Сделаю так, чтобы ему стало стыдно… Стыдно за
свой поступок! - девушка, трясясь в истерике, начала набирать воду в
ванну, и шум сильной струи заглушал ее плач.
Истина в конце пути
Под ногами скрипел снег, Андрей Григорьевич ускорил шаг, хотя
понимал, что не успеет на автобус, даже если побежит. Как он и
предполагал - автобус уехал. Было уже довольно поздно, в это время
транспорт ходит реже. Пожилой мужчина сел на лавочку и поднял воротник.
Подул холодный ветер, в свете фонаря закружились миллионы снежинок.
Черное зимнее небо зарождало тоску в душе. Раздался колокольный звон.
"Недалеко церковь, - подумал Андрей Григорьевич, - этот час до
следующего автобуса можно побыть там.» Он не верил в Бога, но желание
согреться его пересилило.
